Неточные совпадения
Братья должны были
проехать через
лес, чтобы подъехать к лугам.
Плохо ли вам было у Плюшкина или просто, по своей охоте, гуляете по
лесам да дерете
проезжих?
«Вырастет, забудет, — подумал он, — а пока… не стоит отнимать у тебя такую игрушку. Много ведь придется в будущем увидеть тебе не алых, а грязных и хищных парусов; издали нарядных и белых, вблизи — рваных и наглых.
Проезжий человек пошутил с моей девочкой. Что ж?! Добрая шутка! Ничего — шутка! Смотри, как сморило тебя, — полдня в
лесу, в чаще. А насчет алых парусов думай, как я: будут тебе алые паруса».
«Сохрани вас Боже! — закричал один бывалый человек, — жизнь проклянете! Я десять раз ездил по этой дороге и знаю этот путь как свои пять пальцев. И полверсты не
проедете, бросите. Вообразите, грязь, брод; передняя лошадь ушла по пояс в воду, а задняя еще не сошла с пригорка, или наоборот. Не то так передняя вскакивает на мост, а задняя задерживает: вы-то в каком положении в это время? Между тем придется ехать по ущельям, по
лесу, по тропинкам, где качка не пройдет. Мученье!»
Джонки, лодки, китайцы и индийцы
проезжают с берега на суда и обратно, пересекая друг другу дорогу. Направо и налево от нас — все дико; непроходимый кокосовый
лес смотрится в залив; сзади море.
Сегодня я ночевал на Ноктуйской станции; это центр жительства золотоприискателей. Тут и дорога получше, и все живее, потому что много
проезжих. Лена делается уже; в ином месте и версты нет, только здесь выдался плес, версты в две. Берега, крутые оба, сплошь покрыты
лесом.
Мы ехали горными тропинками, мимо оврагов, к счастию окаймленных
лесом,
проехали вброд множество речек, горных ручьев и несколько раз Алдаму, потом углублялись в глушь
лесов и подолгу ехали узенькими дорожками, пересекаемыми или горизонтально растущими сучьями, или до того грязными ямами, что лошадь и седок останавливаются в недоумении, как переехать или перескочить то или другое место.
В отдаленье темнеют
леса, сверкают пруды, желтеют деревни; жаворонки сотнями поднимаются, поют, падают стремглав, вытянув шейки торчат на глыбочках; грачи на дороге останавливаются, глядят на вас, приникают к земле, дают вам
проехать и, подпрыгнув раза два, тяжко отлетают в сторону; на горе, за оврагом, мужик пашет; пегий жеребенок, с куцым хвостиком и взъерошенной гривкой, бежит на неверных ножках вслед за матерью: слышится его тонкое ржанье.
Нет сомнения, что лучше подъезжать в одну лошадь; по мелкому
лесу, кустам и опушкам гораздо удобнее
проезжать в одиночку, да и тетерева менее боятся одной лошади, чем. двух или трех вместе, ибо они привыкли видеть одноконные телеги и дровни, на которых крестьяне ездят запретами и сеном.
Этою весеннею охотой оканчивается настоящая стрельба зайцев до осени; впрочем, и летом, когда в
лесу нападут на зайцев клещи, они выбегают, особенно по утрам и вечерам, на чистые поляны, опушки и дороги;
проехав по лесной дороге или пройдя поляной и опушкой, всегда убить несколько беляков, непременно с несколькими клещами, которые плотно впились в них, насосались крови и висят, как синие моченые сливы.
Мимо скита Енафы можно было
проехать среди белого дня и не заметить его, — так он ловко спрятан в еловом
лесу у подножья Мохнатенькой горки.
Сначала, верстах в десяти от Парашина, мы
проехали через какую-то вновь селившуюся русскую деревню, а потом тридцать верст не было никакого селения и дорога шла по ровному редколесью; кругом виднелись прекрасные рощи, потом стали попадаться небольшие пригорки, а с правой стороны потянулась непрерывная цепь высоких и скалистых гор, иногда покрытых
лесом, а иногда совершенно голых.
Вскоре после того пришлось им
проехать Пустые Поля, въехали потом и в Зенковский
лес, — и Вихров невольно припомнил, как он по этому же пути ездил к Клеопатре Петровне — к живой, пылкой, со страстью и нежностью его ожидающей, а теперь — что сталось с нею — страшно и подумать! Как бы дорого теперь дал герой мой, чтобы сразу у него все вышло из головы — и прошедшее и настоящее!
Дорога от М. до Р. идет семьдесят верст проселком. Дорога тряска и мучительна; лошади сморены, еле живы; тарантас сколочен на живую нитку; на половине дороги надо часа три кормить. Но на этот раз дорога была для меня поучительна. Сколько раз
проезжал я по ней, и никогда ничто не поражало меня: дорога как дорога, и
лесом идет, и перелесками, и полями, и болотами. Но вот лет десять, как я не был на родине, не был с тех пор, как помещики взяли в руки гитары и запели...
— Это так точно-с. Главная причина, как его показать покупателю. Можно теперича и так показать, что куда он ни взглянул, везде у него
лес в глазах будет, и так показать, что он только одну редочь увидит.
Проехал я давеча Ковалихой; в бочку-то, направо-то… ах, хорош лесок! Ну, а ежели полевее взять — пильщикам заплатить не из чего!
Шли мы сначала полем — этак с версту, — а потом пошел
лес, да такой частый, заплутанный, что даже пройти трудно, не то что
проехать.
И действительно, поселяне, живущие в деревнях, которые, как редкие оазисы, попадаются среди
лесов, упорно держатся так называемых старых обычаев и неприязненно смотрят на всякого
проезжего, если он видом своим напоминает чиновника или вообще барина.
— В Эн-ске? Славные это места! Я
проезжал раза два. Эти огромные
леса… река… Эн-ск, кажется, ведь на реке?
Рассуждая таким образом, Иван Дорофеев уже
проехал шедший из Сосунцов
лес, и по сторонам стал открываться тот же ландшафт, который я некогда описывал, но только летний и дневной.
Родина ты моя, родина! Случалось и мне в позднюю пору
проезжать по твоим пустыням! Ровно ступал конь, отдыхая от слепней и дневного жару; теплый ветер разносил запах цветов и свежего сена, и так было мне сладко, и так было мне грустно, и так думалось о прошедшем, и так мечталось о будущем. Хорошо, хорошо ехать вечером по безлюдным местам, то
лесом, то нивами, бросить поводья и задуматься, глядя на звезды!
Свершив с Рогдаем бой жестокий,
Проехал он дремучий
лес...
Он же, и без дороги переправясь через Алазань, выедет на большую дорогу, где его никто не будет ожидать, и
проедет по ней до
леса и тогда уже, вновь переехав через реку,
лесом проберется в горы.
Но в Вологодской губернии тогда каждый
лес звался волоком. Да и верно: взять хоть поморский этот скит, куда ни на какой телеге не
проедешь, а через болота всякий груз приходилось на себе волочь или на волокушах — нечто вроде саней, без полозьев, из мелких деревьев. Нарубят, свяжут за комли, а на верхушки, которые не затонут, груз кладут. Вот это и волок.
Им пришлось под вечер
проезжать Брынским
лесом.
Вместе с рассветом выбрались они наконец из
лесу на большую дорогу и,
проехав еще версты три, въехали в деревню, от которой оставалось до Мурома не более двадцати верст.
Проехав версты две, они очутились при въезде в темный бор; дорога шла опушкою
леса; среди частого кустарника, подобно огромным седым привидениям, угрюмо возвышались вековые сосны и ветвистые ели; на их исполинских вершинах, покрытых инеем, играли первые лучи восходящего солнца, и длинные тени их, устилая всю дорогу, далеко ложились в чистом поле.
Тот, кому не случалось
проезжать ими, с ужасом представляет себе непроницаемую глубину этих диких пустынь, сыпучие пески, поросшие мхом и частым ельником непроходимые болота, мрачные поляны, устланные целыми поколениями исполинских сосен, которые породились, взросли и истлевали на тех же самых местах, где некогда возвышались их прежние, современные векам, прародители; одним словом, и в наше время многие воображают Муромские
леса
Кирша пробирался осторожно опушкою
леса и, не встретив никого, поравнялся наконец с гумном Федьки Хомяка, которое, вероятно, принадлежало уже другому крестьянину; он поворотил к часовне и пустился по тропинке, ведущей на пчельник Кудимыча.
Проехав версты полторы, Кирша повстречался с крестьянской девушкою.
Тут дорога, которая версты две извивалась полями, повернула налево и пошла
лесом. Кирша попевал беззаботно веселые песни, заговаривал с
проезжим, шутил; одним словом, можно было подумать, что он совершенно спокоен и не опасается ничего. Но в то же время малейший шорох возбуждал все его внимание: он приостанавливал под разными предлогами своего коня, бросал зоркий взгляд на обе стороны дороги и, казалось, хотел проникнуть взором в самую глубину
леса.
Аристарх. Нам из
лесу выходить-то еще рано, больно светло. (Смотрит на дорогу). А кто
проехал, я тебе сейчас скажу. Это Наркис, приказчик Курослепова, на хозяйской тележке. Посылали куда-нибудь. Э! Да как его покачивает! Задремал, должно быть! Куда он поворачивает, чудак! Ну, да лошадь сама знает, вывезет на дорогу.
У Зарецкого сердце замерло от ужаса; он взглянул с отвращением на своих товарищей и замолчал. Весь отряд, приняв направо, потянулся
лесом по узкой просеке, которая вывела их на чистое поле.
Проехав верст десять, они стали опять встречать лесистые места и часу в одиннадцатом утра остановились отдохнуть недалеко от села Карачарова в густом сосновом
лесу.
Проехав еще верст десять
лесом, который становился час от часу гуще, они увидели вдали между деревьями огонек.
Проехав версты две большой рысью, они поравнялись с мелким сосновым
лесом.
Наблюдая глубокое молчание, они
проехали еще версты две
лесом.
Экспедиция благополучно
проехала все
леса и пустыни и наконец после долгого странствия, явилась в главном городе «отдаленнейшего края» к генерал-губернатору.
Через несколько дней Артамонов младший,
проезжая застоявшуюся лошадь, увидал на опушке
леса жандарма Нестеренко, в шведской куртке, в длинных сапогах, с ружьём в руке и туго набитым птицей ягдташем на боку. Нестеренко стоял лицом к
лесу, спиною к дороге и, наклоня голову, подняв руки к лицу, раскуривал папиросу; его рыжую кожаную спину освещало солнце, и спина казалась железной. Яков тотчас решил, что нужно делать, подъехал к нему, торопливо поздоровался...
— Где же
лес? — переспрашивает тетушка, —
проехали мы его, что ли?
Лес нам мог быть только полезным указанием, что мы
проехали половину дороги до дому, и потому кучер Спиридон погнал лошадей пошибче.
Притом в глубь
леса проезжей дороги не было, а она шла по опушке.
— Может, заплутаются еще по лесу-то, Флегонт Флегонтыч, — проговорил, наконец, старик в свое оправдание. — Тоже дивно места надо
проехать, а дорога вон какая… не ускочишь. Ей богу, Флегонт Флегонтыч, не сумлевайтесь.
Дня через два после этого, когда мы
проезжали густым
лесом, ямщик, молодой мальчишка, подросток, указал мне кнутовищем большой каменный крест в чаще, в стороне от дороги, и сказал...
— Да ведь прямо только лощинку
проехать не сбиться, а там
лесом хорошо, — сказал Василий Андреич, которому хотелось ехать прямо.
Куст
проехали,
проехали еще сажен 20, — четвертой вешки не было, и
леса не было.
Но Василий Андреич не отвечал ему и потрогивал лошадь; пять верст ровной дороги, из которых две были
лесом, казалось, легко
проехать, тем более, что ветер как будто затих и снег переставал.
Проехав мимо нескольких раскиданных по
лесу избенок, мы остановились у ворот просторного, очевидно зажиточного, дома. Нас встретил с фонарем в руке старик с длинною седою бородой, очень почтенного вида. Он поднял свой фонарь над головой и, оглядев мою фигуру своими подслеповатыми глазами, сказал спокойным старческим голосом...
— Ну, что тут! Конечно, кому приятно про Муромские
леса вспоминать. Главное дело: бросили — и довольно. Там, впрочем, нынче и невыгодно: все
проезжие на железные дороги бросились, да и Муромские-то
леса, кажется, в Петербург, на Литейную, перевели. Овсянниковское дело знаете?
— А то, что с волочками отсель на Ялокшу вам не
проехать.
Леса густые, лапы на просеки рублены невысоко, волочки-то, пожалуй, не полезут, — говорил дядя Онуфрий.
Больше двадцати верст надо было
проехать сплошным дремучим
лесом до берегов Керженца.
Сидит под окном да тоскует, недвижно сидит, устремив слезные очи на черную полосу
леса, и слышит разговор какого-то
проезжего крестьянина с обительским конюхом Дементьем о дороге в Городец, на какие деревни надобно ехать. Дементий в числе деревушек помянул Поромово.
Вот что думалось, вот что гребтело измученному душевной истомой Алексею, когда он в каком-то забытьи тихонько
проезжал по тенистым
лесам под щебетанье и веселые клики разнородных пташек.